1

Золотая, беззаботная, счастливая пора. Это время, когда ты еще ни о чем не задумываешься. Живешь и, как губка все впитываешь, познаешь, открываешь для себя этот мир. Еще не существует проблем, вернее каждый возникающий вопрос кажется неразрешимым, ведущим в тупик. Но ты находишь тот или иной путь его решения. И так, потихоньку, незаметно ты входишь в мир, полный удивительных открытий.

Родился я 24 февраля 1958 года в городе Ленинграде в обыкновенной простой статистической советской семье, члены которой не отличались какими-то талантами или высокими душевными качествами. Мой будущий отец, Зайцев Виктор Федорович, тогда был статным, красивым, молодым офицером. Военные во все времена отличались особым уважением и почитанием среди народа, особенно среди молодых девушек.

Моя мама, Зайцева Светлана Дмитриевна (в девичестве Кабанова, по этому поводу еще шутили: встретились «заяц» и «кабан») рано осталась сиротой. Ей тогда было всего пятнадцать лет. Ее детство было тяжелым. Время было тогда такое – тяжелое. Война и голод были постоянными спутниками ее молодости в те незабываемые годы. Отец пропал без вести во время войны, а ее мама (моя бабушка) умерла молодой женщиной в расцвете той особой женской красоты, когда тебе тридцать с небольшим, от менингита. И поэтому моя мама рано вышла замуж. Любви настоящей, как говорят с большой буквы, может быть, и не было, но зато ей это давало уверенность в завтрашнем дне, какую-то защиту от будущих невзгод. Мама по характеру – добрая, заботливая, хозяйственная женщина. Про таких говорят «Домашняя кошечка». Дом – это была ее основная забота. Семья – это все самое главное, самое важное в жизни. И, если в семье и в доме порядок, значит все хорошо. Такая женщина, жена и нужна военному. Когда вернешься с тяжелой службы, всегда уверен, что тебя накормят, о тебе позаботятся. Так и хочется сказать: «Тылы наши крепки».

После свадьбы. 1957 г.

Отца я знаю меньше. Как-то так получилось, что мы с ним мало общались. Военная служба поглощала его всего. И для семьи у него совсем не оставалось времени. Постоянно был занят на службе. Неделями его не было дома. А когда появлялся, то почти всегда в нетрезвом виде. К сыну, к семье отношения были, мягко сказать, прохладные. Но что надо честно признать, рукоприкладством он никогда не занимался. Душой и сердцем он не далек. О жизни не задумывался, и, соответственно, моим воспитанием не занимался вообще. Одним словом – простой советский офицер, коммунист не по убеждению, а из соображений карьеры.

Встретились и познакомились они с мамой в городе Запорожье. И вот результатом этой встречи стал я - Зайцев Александр Викторович.

Мое счастливое, безоблачное детство, когда ты не обременен житейскими вопросами, проходило в полной зависимости от места службы отца. Жили мы тогда в крупном промышленном городе на Украине. Маму отец специально привез в Ленинград, на свою историческую Родину, произвести меня на свет Божий. Таким образом, он заботился о моем будущем. Я должен был стать продолжателем его рода. Родиться в героическом и славном городе Ленинграде, пережившем блокаду, что вызывало особое уважение общества, это было дело чести. Ленинградцев всегда и везде любили. Мое рождение связало моих родителей вместе.

В Запорожье произошло первое, на мой взгляд, событие, повлиявшее на мои характер и судьбу. Дело в том, что когда мне было годика два или три, у меня был друг Вовка. Он был на год старше меня, крупнее, с большой головой. Разница в год в этом возрасте – это огромнейшая дистанция в развитии. Так вот, он постоянно меня бил и обижал на правах более старшего, был лидером.

Я и Вовик

И тогда, уже в этом возрасте, я почувствовал себя, еще на подсознательном уровне, «вторым». И потом на протяжении всей жизни я себя чувствовал всегда «вторым», не «лидером». В дальнейшем это сыграло важнейшую роль в моей жизни.

Позже, когда мне было годика четыре, отца перевели на новое место службы – под Брест, в Белоруссию. О том времени я почти ничего не помню по причине моего малолетсва. И все же кое-что осталось в моей детской памяти, а кое-что я расскажу по воспоминаниям моей матушки.

Жили мы в поселке - Слобудка, в военном городке, в большом красном кирпичном двухэтажном доме (дос – дом офицерского состава, как тогда называли) с печным отоплением. Двери всех комнат выходили в один длиннющий, по моим меркам бесконечный, коридор, пропахший керосином, из-за того, что в нем стояли кухонные столы всех жильцов с керогазовыми плитами. Я любил, взяв в руки пустую кастрюлю, ходить по этому коридору, издавая нечленораздельные звуки, больше похожие на мычание. Почему я это делал, никто не знает. В том числе и я. А рядом с нашим домом стоял самый большой в поселке, пятиэтажный дом из белого кирпича, что придавало особое уважение и зависть к его жильцам. Так и называли эти дома - красный дос и белый дос. В белом и жила моя первая, еще детская и не осознанная, любовь. Ее звали Марина. А наши с ней родители дружили.

Что мне еще запомнилось, это то, как я, с другом Змушко Колей, лазил по местной помойке и собирал электрические лампочки. Нам нравилось их разбивать о стенку дома. Их хлопок, словно маленький взрыв, приводил нас в неописуемый восторг. И чувствовали мы себя тогда воюющими солдатами. Еще я помню, как из окон был виден деревянный забор, за которым было громадное поле, засеянное пшеницей. И я иногда, пролезая в дырку в заборе, ходил туда гулять. Помню солдатский клуб, где показывали кино и мы с другом забирались к солдатам под шинель, чтобы прошмыгнуть незаметно мимо контролера и посмотреть «взрослый фильм». Помню большой пруд на середине поселка под названием Маргарьян.

В Слобудке я впервые попробовал мороженое. Этот сладкий, вкусный и холодный предмет. Я помню, как я ходил в детский садик, и мы дрались из-за игрушек. А однажды, вдоль сада прошла колонна танков, что привело нас в совершенный восторг. Мы бегали по территории садика и кричали во все горло «Ура!». Однажды в садике нам делали прививки в виде укола, которого я панически боялся и впервые в жизни пошел на обман, сказав, что мне уже делали. Но потом обман вскрыли, и мне все равно пришлось пережить этот кошмар. За садиком было поле, на котором, как старое напоминание недавно прошедшей войны, еще с тех тяжелых времен, стояли доты (долговременная огневая точка). В них, иногда находили оружие, гранаты и патроны, вызывающие огромную детскую зависть. Все поле было огорожено колючей проволокой. Туда запрещали ходить. Опасно. А нам, детям, тем более. А когда мы все же туда пробирались вопреки всем запретам (запретный плод сладок), у нас, детей, это вызывало чувство геройства.

В этом крохотном, основу которого и составлял военный городок, поселке мы прожили три года. А потом отца перевели за 50 километров на новое место службы. Переезжали мы зимой и во время переезда сломали мои санки. Они развалились под тяжестью перевозимого не богатого скарба. Для меня это было поистине настоящим детским горем. Вселенской трагедией.

ВОТ ТАКОЙ Я БЫЛ. ПОЗНАКОМЬТЕСЬ!

ДАЛЕЕ НАЗАД